ПОИСК – 2004. МОМЕНТ ИСТИНЫ.

16 мая 2004 г.

ПОИСК – 2004. МОМЕНТ ИСТИНЫ.
Говорить о поиске как о явлении и просто, и сложно. С одной стороны, очевидно наличие гигантских усилий энтузиастов, окупающихся в ближнем будущем подъемом патриотизма участников и непосредственной пользой для нашей страны во всех аспектах ее жизни, с другой стороны, в этом процессе сталкивается великое множество интересов политических, экономических, материальных и личных, - как у органов государственной власти на местах, так и у самих участников поисковых работ. И столкновение это подчас рождает наблюдения, далекие от альтруизма и патриотизма. Поговорим о них.
Начнем с того, что сейчас в федеральном правительстве только что полностью ликвидирована структура, занимавшаяся реализацией молодежной, читай патриотической, политики в нашем государстве. В любой стране молодежь – будущая опора нации, у нас же ее "кинули". Вдогонку за центром во многих региональных администрациях уже "своевременно" упразднены соответствующие комитеты, управления и отделы. Чиновникам не нужны патриотично настроенные граждане? Другого ответа, кроме утвердительного, не находится. Причины этих шагов понятны, инициаторы просчитали последствия на пару поколений вперед. Огребем по полной программе...
А теперь собственно о поиске и его проблемах. В мелких специфических деталях, связанных с поиском погибших и пропавших без вести воинов и приводимых ниже, как в капле воды отражается ненормальность современной жизни общества. Даже смысла нет говорить о крупных. ВСЁ И ТАК ПОНЯТНО!
К примеру, сказано местной администрацией в марте 2004 г. – выделяем средства на 50 гробов для захоронения останков погибших воинов, найденных во время проведения весенней поисковой экспедиции в Кировском районе Ленинградской области, - и точка. А хватит ли их для того, чтобы поместить в них останки ВСЕХ найденных в апреле – мае 2004 г. в этом районе воинов, - а какое ей дело до этого? Может – хватит, а может и нет, какая разница, подождут, кости сраму не имут. Не поверю, что средств нет. Деньги в бюджете муниципального образования есть всегда, и возможность их затраты есть всегда, об этом скажет любой финансист, хоть месяц работавший в этой сфере, весь вопрос в активности согласований между инстанциями. А вот с желанием потратить средства именно на мемориальные цели проблемы имеются везде, это факт.
В результате на мемориале "Синявинские высоты" 9 мая 2004 г. после проведения масштабных полевых поисковых работ 30 отрядами со всей России удалось захоронить 947 солдат и офицеров (установлено 29 имен), а останки 170 человек остались в мешках незахороненными до лучших времен. Например, до сентября 2004 г., когда в процессе проведения очередного захоронения брошенных в войну и найденных поисковиками практически на поверхности воинов власть предержащие вновь в который раз кратенько скажут в официальной речи о "перезахоронении" - словно поисковики только тем и занимаются, что "долбят" учтенные в военкомате воинские могилы (кто бы это позволил), а не поднимают в дёрне в лесах и болотах останки никем не хоронившихся бойцов! И может быть скажут о том, что часть хоронимых солдат осталась с весны (если скажут).
Когда же власть по-людски будет тратить имеющиеся средства, когда она по-человечески, а не как к зубной боли, будет относиться к находимым останкам людей, когда уберет из своего лексикона слово "перезахоронение", действительности абсолютно не соответствующее? Или сверху нужно рявкнуть понятным для вас административным тоном о надлежащем пиетете к этим событиям?
Где это видано среди русских, чтобы властные участники траурной церемонии "делали ноги", как в народе говорят, с мемориала через 1 час после ее начала, отбыв свою роль на трибуне и так и не предав земле останки отпеваемых батюшкой воинов? Преданием земле испокон веков считается захоронение человека в могиле и последующее ее оформление, т.е. установка памятника, надгробия, возложение цветов и венков и отдание последних почестей на месте погребения, в т.ч. отпевание душ усопших перед захоронением. Наши власть предержащие забывают это простое правило, забыли они его и сей год 9 мая на мемориале "Синявинские высоты". И не является оправданием для них исполнение так называемой программы празднования очередного Дня Победы в отдельно взятом районе или городе, где всё расписано по часам, кому где быть – главе и замам: РАСПИСЫВАТЬ ЭТУ ПРОГРАММУ НАДО ТАК, ЧТОБЫ НЕ НАРУШАТЬ ИЗВЕЧНЫХ ТРАДИЦИЙ СВОЕГО НАРОДА! Или я о чем-то чуждом для вас говорю? Стыдоба, да и только, куда ни глянь!
А сколько таких "забытий" по стране на бывших местах боев в этот же праздничный и одновременно памятный день, – этого, наверное, не счесть.
Властям Ленинградской области уж в который раз фактически делается ОДОЛЖЕНИЕ всеми иногородними организациями, отрядами и группами, подвигающими своих участников на неимоверные трудности при проведении поисковых экспедиций именно в Ленинградской области, однако, продуктовое, топливное и коммуникативное обеспечение их со стороны местных органов власти до сих пор остается на примитивном уровне. При исполнении работ таких огромных масштабов всегда обнаруживаются и обезвреживаются тысячи взрывоопасных предметов (далее ВОП), которые уже никогда не попадутся под ноги местному ленинградскому грибнику или строителю, унося их жизни. Это "одолжение" как должное совершенно не воспринимается органами государственной власти. Из бюджета Ленинградской области на финансирование организации и проведения работ выделяются сущие крохи, а именно до 200 тысяч рублей в год, и это при том, что только весной и осенью в Кировский район ежегодно из других регионов России приезжает до 1000 человек, в Тосненский - до 600, в Кингиссеппский – до 100, в Киришский – до 200 человек! Для такой области, как Ленинградская, охваченной боями Великой Отечественной войны чуть ли на 100 % и имеющей колоссальный в сравнении с другими регионами бюджет, 200 тысяч рублей в год на проведение работ, тем более, поступающих невовремя, - это слезы, да и только, и ими не омыть всех рисков приезжего люда, совершающего благо для области!
Сколько новых нестандартных грустных наблюдений может почерпнуть независимый обозреватель, попав на бывшее поле боя! Только что отдано поисковикам во временную (до 30 мая с.г.) разработку знаменитое Синявинское поле на одноименных высотах площадью 134 гектара. На нем в 1941 - 44 гг. погибло свыше 60 тысяч человек, из которых на поле осталось около 10 тысяч. И что же? После очередной неудачной попытки его сплошного разминирования летом - осенью 2003 г. питерским ООО "Искатель" приехавшие со всей России поисковики, занимаясь там же в апреле - мае 2004 г. не площадным, как нужно бы, а фрагментарным и совершенно несистемным его вскрытием (так было рекомендовано руководством), обнаружили свыше 1000 единиц неизвлеченных "Искателем" ВОП и более 280 человек, оставленных в войну в окопах, траншеях и блиндажах. Общая площадь, вошедшая в спорадический фронт работ поисковиков, увы, составила менее 60 гектаров. До сих пор практически не вскрыта система траншей и укреплений советской и немецкой обороны, засыпанных после войны привозным грунтом, а она имеется в несекретном хранении в Центральном архиве Министерства Обороны РФ. Автор этих строк 9 мая 2003 г. лично передал эту схему по состоянию на сентябрь 1943 г. в распоряжение руководства работ, однако, воз и ныне там, траншеи не вскрыты, поисковики на этот участок даже не нацеливались. А ведь ни для кого не секрет, что именно в траншеях и укреплениях сосредоточены останки тысяч наших соотечественников, полегших на Синявинском поле. Оно в 1941-44 гг. было изрыто так, что проще было уложить погибших солдат в какой-либо отворот окопа или в старый блиндаж и присыпать их грунтом, чем копать под огнем и на виду у противника стандартную воинскую могилу или же выносить ребят с передовой в тыл на полковое или дивизионное кладбище за 2-4 км вниз с высот в Синявинские болота.
А в чем грусть, спросит читатель? А в том, дорогой товарищ, что на этом святом поле, принявшем смерть нескольких десятков тысяч наших воинов и ставшем их последним местом преткновения, в скором времени будет возведен новый современный птицеводческий комплекс, который поисковики, не сговариваясь, дружно окрестили КУРЯТНИКОМ. Московский "Промстройбанк" решил на корню скупить синявинский огрех предыдущей власти, не успевшей создать в этом месте охраняемую мемориальную зону. И скупил подешёвке у местного, когда-то бывшего образцовым, совхоза – банкрота, который 20 лет до этого сеял на поле картошку с капустой. Видел я ту картошку в 1999 г. и едал ее неоднократно, клубни были размером с грейпфрут и более, понятно почему, чай, на людях росли.
Что для вас, банкиры и представители власти, является святым? Собственность? Так сегодня она есть, а завтра сплыла по течению, да и с собой наверх ее не взять, туда раздетыми входят. Рядом менее чем в километре имеется уже "выхолощенное" мелиорацией в 70-х гг. прошлого века аналогичное поле (бывший тыл немцев), оставшееся за противником и не имеющее наших людских потерь, взяли бы его на благо, строили бы в полный рост, там высоко и сухо, площадь та же и вода под боком, нет, нужно именно святое Синявинское поле, хоть трава не расти для банкиров! Сделка состоялась, дорогущий проект готов, все ТЭО и согласования пройдены, осталось одно препятствие – общественное мнение не живущих в том месте людей, в т.ч. поисковиков всей России. Вот ведь незадача для монетаристов.
Знаете, как в народном фольклоре называется этот вариант? "Получай, фашист, гранату!", только "фашистами" в понимании московского "Промстройбанка" являемся все мы и весь наш народ. Получили "гранату", перевариваем, локти пытаемся кусать, а сделать ничего не можем. Дожили! Но неужели мы "фашисты" по отношению к нашим погибшим солдатам? Доколе будет происходить этот беспредел? Кто сказал, что именно это поле должно стать предметом купли – продажи? Кому нравственность и память народа поперек горла? Задумайтесь, коллеги и неравнодушные люди, Вашу честь и совесть гробят на корню попыткой святотатства на Синявинском поле!!!
Следует констатировать факт того, что поисковики наконец-то "дружно" прекратили взрывать обнаруживаемые боеприпасы самостийным порядком. Что это значит? При отсутствии лицензий, ВВ и СВ (но при использовании костров и удачи в прежние времена) участники работ практически перестали совершать уничтожение ВОП лично, вызывая теперь имеющихся в центральных лагерях саперов. Слава Богу, что организаторы работ сумели в качестве жесточайшего условия утвердить запрет на несанкционированный подрыв ВОП. Поводом к сему, на мой взгляд, послужили две причины: с одной стороны, недавно проявившаяся жесткая позиция госструктур в отношении боеприпасов и их хранения и применения, с другой стороны, имевшая в 2002 г. место гибель наших товарищей Л.Пастухова и В.Попова в Карелии. Мозги ради куража взрывавших ранее людей встали на надлежащее рациональное место (правда, не у всех). Практически каждый понял: хватит, поиграли, чревато! Положительно? Более чем! Большой прибыток и польза стране и ее гражданам, как со стороны поисковиков, так и со стороны властей.
О финансах, поющих романсы. С трудом "выбивая" средства на оплату затрат по выезду на места боев, все же немалое количество участников поисковых отрядов использует возможность проведения поисковой экспедиции и, в ее рамках, приезда значительного количества людей на места боев, для пополнения личного или семейного бюджетов. Круг этих лиц узок, 1 - 2 человека во многих отрядах. Как это происходит? А вот как.
Не секрет, что для получения средств в различных инстанциях составляются объемные сметы расходов, которые в той или иной степени часто удовлетворяются этими инстанциями. Значительную долю средств в сметах занимают статьи затрат:
а) на питание участников без ограничения по размеру затрат на участника в сутки с оправданием кассовыми и товарными чеками – здесь, как правило, речь идет о спонсорских средствах властей или предпринимателей;
б) суточные расходы на питание участников (на сегодня они составляют 100 руб. в сутки), являющихся работниками финансирующей организации, с оправданием ведомостью с росписями участников; финансирующая организация может получить средства откуда угодно;
в) на проживание без оправдательных документов – так называемые "квартирные" расходы (до 12 рублей в сутки).
И если затраты по статье "Питание участников" можно покрыть "липовыми" кассовыми чеками (из коробки, имеющейся у каждой кассы) с приложением проштампованного печатью магазина товарного чека, то затраты по суточным и квартирным расходам покрываются их ведомостью с росписями участников. В этих нюансах и состоит резерв для пополнения собственных меркантильных бюджетов для некоторых нечистоплотных лиц: чеков из-под кассы можно набрать на любую сумму, товарный чек также выписать на нее (деньги-то в кассу внесены, неважно кем, но внесены), а за суточные расходы распишется любой участник – он ведь и пил, и ел, и сладости кушал, да и многое другое потреблял!
Что, кому-то не нравится правда-матка? Она никому не нравится, но она есть - сплошь и рядом, а озвучивание этих нюансов всегда вызывает озлобление мздоимцев. Вызовет и сейчас, дайте срок. По нему и откликнемся. ВСЕМУ СВОЁ ВРЕМЯ! А честным людям озлобляться не на что.
Еще одна проблема. Разве является приемлемым безмерное употребление спиртного практически во всех поисковых отрядах и группах? Можно ли признать нормальным факт того, что непьющий в своем городе руководитель поискового отряда, привозя участников на место работ, уходит в запой на неделю и более, фактически бросая отряд на попечение заместителя (если есть) и окружающих? Таких примеров немало, не об одном и не двух речь. Или вот еще. В одном из отрядов руководители изъяли у своих подопечных 10 литров спирта (всего было 20, 10 участники успели втихаря "съесть") и вынуждены были принародно отправить это "богатство" наземь, из канистры да под ноги молодых выпивох! Ради целей воспитания, но впрок ли пошло? Не уверен.
Я допускаю факт того, что всех участников поискового движения России уже напрочь "достало" безразличие власть имущих к надобностям общества, к растущему молодому поколению, к душевной боли родственников бойцов, найденных поисковиками, но является ли этот факт основанием для теперь уже привычного среди поисковой среды бытового пьянства?..
Назрел кризис управления столь непростым процессом как полевые поисковые работы на местах боев. С одной стороны, за более чем 15 лет сложились дружеские отношения между многими их участниками и для них вряд ли приемлем императивный способ управления их усилиями со стороны руководства работ, которое, кстати, может быть из их же круга. Однако, во многих случаях, уже имевших место, только такой жесткий способ может привести к необходимому результату – опоискованию территории и последовательному закрытию квадрата за квадратом, района за районом. Пользуясь дружескими отношениями, многие руководители встают в позу, ЖЕЛАЯ РАБОТАТЬ НЕ ТАМ, ГДЕ НУЖНО ДЛЯ ЭКСПЕДИЦИИ, А ТАМ, ГДЕ ХОЧЕТСЯ ЛИЧНО ИМ. Где-то воины до сих пор лежат кучно и к этим местам добираются лишь отдельные искатели, а где-то территория уже отработана практически полностью, но именно там "бродит" без дела большинство участников. Как результат – недостижение цели работ, состоящей в обнаружении незахороненных воинов и предании их земле, беспорядочность отработки территории, невозможность систематизации результатов работ. Спустя год – два при отсутствии планомерности никто в руководстве уже не вспомнит – кто, где и сколько обнаружил наших солдат. Ну разве это дело? И правы те руководители работ, кто настаивает на системном подходе к ним, рискуя испортить отношения с коллегами. Именно этот нюанс и составляет суть кризиса управления работами. Амбиции порой перевешивают здравый смысл.
Слава Богу, мы стали поднимать меньше людей. Наконец-то обнаружилась тенденция к снижению результативности отдельно взятого отряда, организации или региона. Ведь это и есть искомый результат наших работ – найти и захоронить погибших солдат, а также очистить территорию боев от ВОП. Людей может попасться несколько сот или тысяч за заезд, но все равно этот процесс не бесконечен. Искать стало гораздо сложнее. Мы в 1988-2003 гг. в основном, как говорят, "сняли сливки", т.е. нашли и подняли останки тех, кого найти было несложно. Не секрет, что по месту, где воин погиб, могла быть даже проложена людская тропа или там был расположен бивак поисковиков или грибников, как часто и бывает (людей ведь к людям тянет), а потом на том месте поднимались впоследствии останки наших бойцов.
Да, так и было раньше. Эти времена ушли. Теперь нужно методично и пристально отрабатывать отдельно взятые урочища, кварталы (квадраты), позиции, линии обороны для того, чтобы суметь найти останки не выявленных ранее воинов. Они вновь могут быть находимы в тех же местах, где каждый из нас уже был десятки раз. Срабатываемость нашей поговорки "поиск начинай с бивака" никто не подсчитывал, но ее истинность неоспорима никем. Говорить о том, что снижение результативности должно привести к свертыванию работ, по меньшей мере, неразумно, поскольку на одних и тех же местах одни и те же отряды и постоянные участники могут из года в год поднимать по несколько десятков и сотен останков солдат, не выявленных ранее. И дело здесь не в том, что кто-то хочет растянуть "удовольствие" в угоду себе, потребляя бюджетные или спонсорские средства, а в том, что земля так трудно отдает наших людей!
Любой поисковик со стажем в 2 года и более подтвердит эту истину. Сколько раз искатели разбивали биваки чуть ли не прямо на костях солдат, не замечая их до поры до времени и находя их случайно, - не скажет никто, но сия закономерность проявляется каждую экспедицию. Ей даже удивляться перестали, иногда используя как некий поисковый признак! Выбрал удобное место, разбил бивак, - посиди, попей чаю, а потом, убрав вещи, проверь его подробно. Мы находили в таких местах по 4 бойца на поверхности в дёрне на месте расположения на отдых всего лишь 20 человек! И такие случаи происходили многократно. Чего уж говорить о тех местах, где воины лежали в цепи наступления на позиции противника? По ним можно проходить по 2 - 3 - 4 раза и вновь и вновь на полностью вроде бы опоискованных площадях находить останки не найденных ранее людей! Дело не в отсутствии внимания искателей, его в избытке, а в том, что каждому на роду свой крест прописан – солдату и поисковику.
Даже поверье сложилось о том, что уж если и хотел быть кто-то найденным и опознанным, так и находился первым, да с заполненным медальоном и массой подписанных личных вещей. А другие? А другие о себе заботились гораздо меньше, в то же время имея для того все возможности – от заполнения медальона до подписи биографических сведений на предметах обихода. Так сложилось исторически, нам нельзя судить наших защитников и никому не дано их оговаривать. Но обидно все-таки, когда одно установленное имя приходится на 35-40 остальных безымянных солдат. Обидно за них, обидно за их командиров. На их плечи должна была лечь обязанность заставить подчиненного солдата подписать своим именем всё, что возможно. Но не пришлось. Не сложилось, а жаль!
И, наконец, поразила пустота в глазах значительного количества молодых людей, приехавших на чужие деньги за тридевять земель, а именно тех, кому 16 – 20 лет. Не горят они, нет искры ни в делах, ни в словах. Потусоваться вечером у костра, попить втихую пивка, пофлиртовать с заезжими девчонками из соседнего отряда, съездить на экскурсию – всегда пожалуйста, но сделать что-либо полезное отряду лично, по своей инициативе, без указания руководителя, - даже в голову им не приходит. Что уж говорить о поиске как патриотической работе для них? Не включаются, никакие слова и примеры не помогают и даже время не лечит. Пресловутый конфликт отцов и детей дошел и до этого рода занятий. Так и хочется сказать – мы были не такими, но понимаешь, что толку от этого мало: хмыкнут, пожмут плечами, увильнут от ответа и от взгляда. Здесь налицо и малая нынешняя эффективность предварительной психологической подготовки, ранее дававшей хорошие результаты, и разлагающее действие современной массовой культуры, льющей из каждого телеящика дезинформацию и насилие. Ценность чужой человеческой жизни снизилась почти до нуля. Зато, как говорится, свободы выше крыши. Только кому она пользу принесет, свобода-то, если в голове сквозняк?..
Повод для оптимизма все же есть – перцем в глаз разрушителям. 8 мая мы, как и все другие отряды, посвятили в поисковики 12 наших младших товарищей, прошедших изысканную, но все же щадящую полосу препятствий и испытаний. В каждом испытании имелись солидные доли игры и юмора. Преодоление МЗП по пластунски по прорытой под ним траншее оказалось хотя и трудным, но достойным делом не только для пацанов, но и для девчонок, которые врывались в грунт как экскаваторы, невзирая на пол и темперамент. Броски по азимуту, прорыв из "окружения" противника, поиск орудий труда поисковика и наград, присяга – все это останется неизгладимым впечатлением в памяти "новорожденных" коллег. Последовавшая стрельба каждого посвящаемого из охотничьего ружья в ночное майское небо только закрепила значимость ритуала, почти все стреляли впервые в жизни. Но главное было позже. Не передать словами торжество единения, когда, вслед за ритуалом посвящения, на праздничном ужине старшие как один встали в рост как на третьем тосте, что делается всегда, так и тогда, когда один из присутствующих сказал проникновенные слова о войне, - о погибших, о наших потерях и наших детях, - слова, одновременно пронявшие всех. И младшие были рядом, и они встали вместе со всеми. Молча и значимо. Значит, не все потеряно для всех нас, ныне живущих.

P.S. А "курятник" в 2006 г. "задробили", - сделку аннулировали и работы по возведению прекратили. Надолго ли?